О вреде капитализма

Есть у меня друг буржуй. В юности был анархистом, а когда при царе Борисе возникла проблема, как прокормить семью, завел бизнес. Впрочем, “завел” - неподходящее слово. Вытащил магазин на собственном горбу. Потом бизнес расширился, но лет через 5 стал ужиматься обратно: проверка плановая, проверка внеплановая, платеж обязательный, благотворительность добровольная, но тоже обязательная… Глядя на это, никакой зависти к “буржуазному образу жизни” я не испытывал, классового антагонизма - тем более. Какой антагонизм, если человек работает больше, чем я? И не стань мой товарищ буржуем, было бы от этого лучше Отечеству? Думаю, нет, поскольку жизнь в СССР я изучал не по фэйсбуку, и хорошо помню, что представляла собой тогдашняя государственная торговля.

Между тем, слева настойчиво внушают, что все беды с 1991 года - от буржуазии, культуру и мораль разрушил капиталистический рынок, именно капиталисты составляют теперь господствующий класс, а чтобы стало хорошо, надо…

К программе действий мы еще вернемся, а пока задумаемся: все ли в порядке с анамнезом? Рынок существовал и в Средние века. Только торговец стоял в иерархии не намного выше ремесленника. Если сейчас буржуазия правящий класс, значит, мой товарищ неправильный буржуй. А кто правильный? Наверное, тот, кому дали в кормление кусок госсобственности. И назначили предпринимателем так же, как соседа по ЦКовским дачам назначали прокурором или послом. Но это, простите, никакой не капитализм, а феодализм, причем ранний.

Может быть, он составляет прискорбную специфику нашей страны, где, если верить “Эху Москвы”, и сыр невкусный, и религия непродвинутая? Значит, и капитализм феодальный?

Но в “открытом обществе” то же самое. Что предприняли “предприниматели” Сорос или Браудер? Главный экономический субъект глобализации - финансовый клоп (спекулянт валютой или ростовщик). Он ничего не производит, ничем не торгует, а сверхдоходы обеспечены государственным принуждением, т.е. ближайшей НАТОвской базой. Вроде дани, налагаемой финансово-бюрократической олигархией на производителей (включая традиционных капиталистов).

А если вернуться к родным березкам, то кто пропихивает в наше законодательство ювенальную инквизицию? Кто “реформировал” советское образование (в отличие от торговли, очень приличное) до уровня половой доски? Кто выкачивает из регионов деньги на “благоустройство” Москвы вырубкой деревьев и перекладыванием плитки на одних и тех же местах? Буржуи? У них и полномочий таких нет. Да и зачем? Буржуй не станет финансировать фильм “Сволочи”, потому что вложений заведомо не отобьет, он сделает кассу на прокате “Аватара”, а убогую агитку против собственной страны оплатит из казны чиновник.

Я буржуя не идеализирую. Он с удовольствием сэкономит на зарплате рабочего и на технике безопасности, подсунет в дорогую конфету пальмовое масло и поможет другу - чиновнику в освоении бюджета. У него свои грехи. Но другие. И не он главный.

А теперь - чем сердце успокоится. Отнимем у буржуя частную собственность и сделаем из нее общественную. Можете себе представить такую? Отчего нет? Например, кибуц. Вроде колхоза, но без райкомовского баскака сверху. Все решают на собрании сами работники. Правда, даже в таких тепличных условиях полномочия постепенно перетекают от общего собрания (которого не дозовешься) к уполномоченным представителям (кто не верит, см. монографию израильского профессора Б.И. Дубсона “Кибуцы. Путешествие в светлое будущее и обратно” М.: Крафт+, 2008).

Но как обобществить самолетостроение? АЭС? Пароходство? Мы ведь не для того изучали марксизм, чтобы путать юридическую форму (формальным собственником может быть кто угодно: покойник, мифологический персонаж) и реальные отношения между людьми. Обобществление оборачивается национализацией, и весь опыт ХХ века свидетельствует, что это совсем не одно и то же. На базе госсобственности вырастает не бесклассовая пастораль, а другой правящий класс.

Вот и светлая цель замаячила на горизонте. Отнять у буржуя, чтобы отдать чиновнику. Ребята, но это и так происходит по всему капиталистическому миру: растет доля национального дохода, перераспределяемого через бюджет, количество госслужащих, процент населения, получающего пособия и дотации, вмешательство бюрократии в частный бизнес (вплоть до анекдотических циркуляров на форму огурцов и помидоров в ЕС). Требовать сегодня усиления государства - все равно что штурмовать московскую мэрию под лозунгом “Даешь больше плитки!”.

Здесь левый “революционер” либо начинает обзываться “буржуйским прихвостнем”, либо разъясняет, что те чиновники, которых назначит он лично (и его приятели по тусовке) - не такие, как все предыдущие. Они мистически преисполнятся интересами трудящихся и будут их неукоснительно выражать.

В любом варианте серьезный разговор на этом заканчивается. А он необходим. Мы должны понимать социальную структуру современного общества, которое отличается от капитализма XIX столетия так же принципиально, как XIX век от Средневековья.