Воспоминание о несбывшемся

В 1957 году была опубликована “Туманность Андромеды” И.А. Ефремова. Вроде бы, фантастический роман. На самом деле Иван Антонович завершает ряд великих социальных конструкторов, начинающийся с Платона.

Сюжет любимой книги гагаринского отряда космонавтов пересказывать не стану, он достаточно занимательный, чтобы ознакомиться в оригинале, если кто не успел. Но в авантюрную форму заключена энциклопедия будущего, идеал, провозглашенный с удивительной смелостью и детализованный до повседневного быта.

В начале 4-го тысячелетия единое человечество населяет планету, свободную от  расовых и этнических различий, от политики как особой функции по управлению другими людьми (ее заменяет авторитет уважаемых специалистов, а если они разошлись во мнениях, то прямая демократия) и, наконец, от того, что Аристотель называл хрематистикой. Поскольку материальные блага общедоступны в любой точке земного шара, их накопление становится бессмысленным. Отношения между людьми - как в хорошей семье. Человечество, по Ефремову, и есть одна большая семья, в которой постепенно растворились малые.

Понятно, от чего автор отталкивался: от литературы, в которой полет космической мечты противоестественно сочетается с  полным отсутствием фантазии во всем, что связано с человеческими отношениями. Нас пытаются убедить, что потомки, освоив супер-пупер технологии, в свободное от звездоплавания время будут по-прежнему спекулировать на бирже и бить друг другу морды в кабаках.  Ефремов сформулировал как общее правило: если технический прогресс оторвался от нравственного, такая цивилизация неизбежно уничтожит сама себя собственными изобретениями. Человечество 4-го тысячелетия должно стать по основным характеристикам примерно таким, как в “Туманности Андромеды”, - или  вообще никаким. Почему мы не наблюдаем в ближайшем космосе признаков разумной жизни? Видимо, поэтому.

Любая литература устаревает. Отдавая дань “поточному сознанию” 50-х, Ефремов  преувеличил опасности, связанные с атомной энергией и хищниками в морях, некритически оценивал античность и пр. Вот некоторые конструкции его проекта, которые время испытывало на прочность.  

1. Антропология. И.А. Ефремов был выдающийся палеонтолог, исходя из своей специальности, он предполагал, что в самых разных условиях (даже таких экзотических, как атмосфера, в которой кислород заменен фтором) разумная жизнь обречена принимать схожие формы. Красивые. А красота (по Ефремову) есть высшее проявление целесообразности. Соответственно, отметается широкое разнообразие мыслящих тараканов, грибов и океанов (как у С. Лема). В детстве я был против: с грибами интереснее. Но это дело вкуса. Хуже то, что из проекта выпадают комбинации человека с компьютером, ставшие в повестку дня уже сегодня.

2. Экология. Земля в “Туманности Андромеды” радикально переустроена: пустыни зеленеют, ледники растоплены, население равномерно рассредоточено по комфортным климатическим зонам. Конечно, такой подход трудно назвать экологическим. С другой стороны, если человек неизбежно деформирует окружающую среду, не лучше ли сделать этот процесс рациональным и управляемым?

3. Образование и общественное воспитание с самого раннего возраста: “нет почти безумной, как в древности, материнской любви. Каждая мать знает, что весь мир ласков к ее ребенку”. Однако теперь мы знаем, что зеркальные нейроны, которые играют ключевую роль в формировании личности, ориентированы не на кого попало, а на “референтное лицо”, “любящее и близкое” (И. Бауэр) Не обязательно это мать, но вряд ли профессиональная воспитательница сможет ее заменить для большого количества младенцев.

4. Профориентация. Люди будущего должны время от времени менять род занятий во избежание усталости и профессио- нальной деформации. Ничего общего с нынешней “Болонской системой”: герои “Туманности Андромеды” успевают за долгую жизнь приобрести несколько высших квалификаций, “болонки” не получают ни одной. Проблема в том, что автор сам не выдержал заявленного принципа: его капитан Эрг Ноор был и остается астронавтом, великий хирург Аф Нут тоже, вроде бы, не отвлекается от медицины на выращивание кораллов. Оставим и здесь вопросительный знак.

Однако ефремовская система не догматична, так что сомнения и возражения ее не торпедируют. Полагаю, сам Иван Антонович, как настоящий ученый,  с удовольствием рассмотрел бы претензии и внес уточнения в проект.

Другой вопрос - есть ли площадка и аудитория для таких дискуссий.

Ефремовская фантастика находила удивительные параллели в кинематографе: во вполне реалистических фильмах “Девять дней одного года” М.И. Ромма или “Неотправленное письмо” М.К. Калатозова действуют герои того же типа, что Эрг Ноор. Мы сейчас смотрим на них снизу вверх как на неких титанов. И не потому, что они физически сильнее и умнее, а потому, что в их существовании был смысл и перспектива. Нам же остается, в лучшем случае, глухая оборона. Защищаем традиционную семью, национальное государство и самобытности, густо замешанные на предрассудках, не потому, что они хороши, а потому что глобальная антиутопия хуже.

“Бывали периоды долгого смятения, убийственных войн, отбрасывавших человечество некоторых планет назад, в нищету и одичание… Эту деградацию потомкам приходилось исправлять веками” (И.А. Ефремов).