Денег нет, с работы уволили, теща перестала кормить, только злобно смотрит, бурча себе под нос что-то о неудачниках и коммунизме. Все, надоело. Тут сосед забегает: «Идешь на митинг?». Оказалось, что профсоюзы проводят акцию в рамках всемирного дня действий «За достойный труд». Ну, думаю, надо идти, заодно покажу кузькину мать работодателям. Ишь чего удумали, сокращения нам устраивают.
На площади перед домом профсоюзов было не протолкнуться. Еще бы, тут тебе и картошка за 15 рублей и чесноком можно на зиму запастись, чтобы от жениных родственников-вурдалаков спастись. А вон и яйца, нужно взять пару десятков, жрать-то охота. Стоп, что это тут за хрень? Оказывается, митинг отменили, вместо него проводят сельскохозяйственную ярмарку. Да, вот ведь незадача. А кто это выступает там на трибуне среди баклажанов и кохинхинов?
Подхожу поближе. Седой старичок в потрепанном пиджачке быстро-быстро читал что-то с бумажки. Спрашиваю, говорит, что председатель рескома какой-то отрасли.
– Ты представляешь, как-то неудобно получилось. Мы весь месяц трезвонили об этом митинге, из телевизора кричали, понавешали баннеров, дали информацию в газеты, а вчера бац – и все отменили. Как я понял, президент сказал, чтобы профсоюзы не высовывались, мол, не выросли еще из своих штанишек, ну это между нами. А мне, понимаешь, неудобно. Я столько народа позвал, – в этот момент старичок зачем-то показал рукой на старушку, продающую соленые огурцы. – Речь так долго готовил, студентов с колледжа позвал. Ну нельзя же обманывать народ, ведь так? Ну я и решил выступить один.
Слеза, бессмысленная и беспощадная, потекла по моей щеке на квашеную капусту, а одинокий герой продолжил читать речь: «18-05 – «Ефросинья», 81-я серия; 19-00 – «Слово женщине», 101-я серия, 20-00 – «Вести»… Что это за бред?
– Речь я свою где-то посеял, – смущенно ответил профсоюзник, – ладно, хоть нашел в мусорной урне рекламную газетку.
– Так это же июньская, – разочарованно протянул я, выглядывая в программе футбол.
Тут как раз и студенты подошли. Председатель рескома замахал им рукой, мол, уходите, вы не нужны уже. Студенты радостно заулыбались, растянули баннер «Профсоюз – это плюс», достали откуда-то динамики и начали вскидывать руки вверх, изображая что-то вроде танца. К несчастью, колонки подключить было некуда, и потому ребята плясали без музыки. Но профсоюзную молодежь это ничуть не смутило. Разодетые в желтые майки, они выкрикивали лозунги: «Если вздулся ночью флюс – завтра вступишь в профсоюз!». Мои зубы тревожно заболели, и я поспешил убраться с площади. Но тут подошел сосед, и сказал мне, чтобы я не уходил, нужно будет помочь дотащить ему картохи.
Профбосс тем временем в своем выступлении уже дошел до дециметровых каналов. Семейство белых гусей, уютно устроившихся под трибуной, нисколько его не смущало. Студенты петь перестали, кто-то из крестьян, видимо, позвонил куда нужно, так как люди в белых халатах запихивали молодежь в санитарную машину. Ярмарка уже закончилась, сосед мой куда-то пропал, на площади остались только мы с председателем рескома. Он дочитал выходные данные газеты, аккуратно сложил ее и сунул в карман. После чего схватил под мышку трибуну, сунул ее в багажник новенького внедорожника – и был таков. На месте оратора осталась белеть какая-то бумажка, видимо профсоюзник засунул ее под трибуну, чтоб та не шаталась. Я прихватил ее, в хозяйстве все пригодится. Это оказалась та самая потерянная речь. В ней описывались проблемы бюджетников, НСОТы, нищета в регионах, приводились цифры, факты, пути решения проблем. Речь была хорошей, жаль, что никто ее не услышал. Ничего, я найду ей должное применение. Дома вон на кухне стол тоже шатается.
Артур Сунагатуллин
