Проблема в контексте проблем

Если вы думаете, что я просто напишу про решение арбитражного суда Санкт-Петербурга, который постановил изъять имущество Гуманитарного университета у профсоюзов и передать государству, то - нет, не просто, а в контексте. Проблема гораздо глубже, причем не только для профсоюзов, но и для Российского государства в целом.

Продвигаются идеи о том, что постсоветские профсоюзы якобы не имеют права на имущество советских профсоюзов, поскольку якобы (снова якобы!) что-то там неправильно оформили или вообще никаких прав не имели на него. Чем эти идеи чреваты для профсоюзов в самом радикальном виде реализации? Тем, что будет разрушена огромная часть инфраструктуры, которую профсоюзы используют для своей повседневной деятельности. Эта деятельность, напомню, заключается в представительстве интересов членов профсоюзов, а также - там, где это реализуется через коллективные договоры, - и большого числа работников, не входящих в профсоюзы. Кроме того, профсоюзы выполняют, по сути, роль ВЦСПС без большинства прав ВЦСПС. Нет, как было в советские времена, “совместных постановлений Совета Министров СССР и ВЦСПС”. Тем не менее есть возможность через большое количество переговорных инструментов социального партнерства - от РТК от предприятий - влиять на позицию государства и бизнеса. Выполняя представительскую и экспертную функции, адаптировать социальную политику, политику оплаты труда, охраны труда и т.д. - к интересам работников. Это (а не то, что профсоюзы - это якобы “главноуговаривающие”) позволяет предупреждать рост социальной напряженности, обезвреживать трудовые конфликты на стадии их зарождения. Но чтобы так было - профсоюзам нужна своя специфическая инфраструктура. А ее сейчас “разбирают”. Повторяю: если будет достигнута эта утилитарная цель, то будет получен конкретный результат - менее эффективная работа профсоюзов. Это первый уровень.

Второй уровень. Как сегодня государство определяет социальные проблемы и решает их? Через разные системы мониторинга общественного мнения и постановку задач для государственных служащих (партий, общественных организаций, волонтеров и т.д.) эти проблемы разрешать. Таким образом можно решить экологические проблемы, “детские садики” и даже демографическую проблему. Но ни в один “Инцидент-менеджмент” (программа для мониторинга социальных сетей на предмет недовольства граждан) не включен такой параметр, как “недовольство зарплатой” или “недовольство условиями труда”. Просто потому, что сейчас для членов профсоюзов (и - напомню - существенной части работников) фактическую оценку этих параметров и работу с ними выполняют профсоюзы. Да, не всегда суперэффективно. Да, профсоюзам нужно модернизировать свою деятельность. Но - “нет других писателей” для такой работы. И никакие искусственные интеллекты не помогут “условно среднему” работнику добиться повышения зарплаты без коллективного договора, который заключает профсоюз. Отключение этого механизма через разрушение профсоюзной инфраструктуры приведет к росту социальной напряженности. Если очень мягко.

Третий уровень. Даже если завтра Дональд Трамп и Владимир Путин обо всем договорятся и принудят к соглашению весь “95-й квартал”, вообще-то с нами на рубеже 2028 - 2030 годов совершенно реально собирается воевать Европа. Уже приняты военные бюджеты, вполне конкретно обсуждаются и решаются вопросы по призыву на военную службу сотен тысяч. И в такой момент остаться без механизма представительства работников, который стабилизирует трудовые отношения? Без эффективных профсоюзов? На этом месте я остановлюсь и спрошу: полезно ли это будет для России? По-моему, нет. И даже не буду спрашивать, кому это выгодно.

Я понимаю, что у нас в стране одни люди занимаются возвращением неправильно приватизированной или украденной государственной собственности, а совершенно другие - социальными вопросами и социальным партнерством. Вместе они встречаются нечасто и общие вопросы обсуждают редко. Но есть же проблемы уровнем выше - государственного уровня. Не побоюсь - уровня социальной стабильности в обществе. Уровень угроз этой самой стабильности - см. выше.