Можно ли сегодня обойтись “без политики”?

Несколько похожих историй последнего времени.

Молодой талантливый писатель из Волгограда расстроен. Он собирался выступить в местном баре. Менеджер и арт-директор бара всячески эту идею поддерживают, но предупреждают: никакой политики.

Друзья-литераторы из Петербурга приехали на фестиваль в Новосибирск. Их пригласили на радио. И вновь прозвучало то же самое требование: никаких разговоров о политике, только о приятном и бесконфликтном.

Главный редактор поэтического журнала из Ростова-на-Дону написал целую статью во славу “эскапистских” стихов - мол, только такие стихи и бывают хороши в наше время. Они могут быть о чем угодно, только не о политике, потому что любой текст о политике - это пропаганда, а не высокое искусство.

Надо ли пояснять, что под “политикой” во всех этих случаях имеется в виду не дискуссия о трудовом или пенсионном законодательстве, а отношение к СВО?

По этому вопросу у нас в обществе сложилось не две, а три стороны. Есть те, кто за, и те, кто против. Но есть также и многочисленные третьи, которые отстаивают, порой агрессивно, свое право не иметь или по крайней мере не высказывать никакой позиции по этому вопросу, требуя того же самого от окружающих.

Такая “антипозиция” возникает у людей по различным причинам. Многие опасаются за свое благополучие, действуют по принципу “как бы чего не вышло”. И в самом деле, если выскажешься публично против России или предоставишь площадку для такого высказывания, то можешь попасть под огонь общественной критики, станешь, чего доброго, антигероем интернета; в итоге тебя могут признать иноагентом, привлечь к ответственности за дискредитацию российской армии или попросту тихо попросить с насиженного места. А если поддержишь свою страну, то возможны карательные меры из другого лагеря, ведь у так называемых либералов по-прежнему руки длинные и связи хорошие, а в наиболее выдающихся случаях можно и под западные санкции угодить (против меня, например, за участие в патриотических концертах ввела санкции великая держава Латвия).

Чего люди еще боятся? Потерять часть посетителей, читателей, слушателей. В самом деле, если аудитория рок-группы или клиентура бара стала формироваться задолго до того, как возникло это новейшее разделение, то стоит ли отпугивать людей четко выраженной позицией? Не лучше ли сосредоточиться на том, что нас объединяет? Но на фоне трагической ситуации, в которой оказалась страна, насколько содержательным будет такое объединение? Все-таки была же причина, по которой в годы Великой Отечественной партизаны и полицаи не могли объединиться, например, на почве любви к хорошему пиву.

Наконец, занимая “позицию без позиции”, люди пытаются сохранить свой внутренний мир. Каждый же привык смотреть на вещи каким-то определенным образом, у каждого есть устоявшиеся представления о важном и неважном и в частной, и в профессиональной жизни. Переоценка ценностей нас страшит, и не так уж просто на нее решиться. Некоторым легче спрятать голову в песок и сделать вид, что происходящее есть не историческая закономерность, а досадное отклонение от нормального порядка вещей, наваждение, которое вот-вот рассеется.

Самое любопытное, что среди людей, чей мир якобы рухнул в феврале прошлого года, немало тех, кто до этого ныл насчет затянувшейся стабильности, тосковал о переменах, жаловался на то, что “в этой стране нечем дышать”. Теперь же, когда пришли в движение целые исторические пласты, открылись новые возможности, возникли новые вопросы, которые требуют осмысления, они мечтают, чтобы все стало по-прежнему.

Вот только прежнего уже не вернуть. Может быть, “откат к предыдущей версии” был бы возможен, если бы речь действительно шла о политике. Но отношение к СВО и, шире, к тому глобальному противостоянию, в которое ввязалась наша страна, - это не политика. Политика - это сфера, в которой решается, как жить государству. А когда на повестке дня стоит вопрос, будет ли оно жить вообще, это уже нечто большее, чем политика. Это экзистенциальный выбор, от которого в конечном счете нельзя уклониться. Прежним наше общество уже не станет. А в новое устойчивое состояние оно может перейти, только если все мы честно и без купюр будем обсуждать происходящее, не закрывая глаза на главное и не пытаясь спрятаться в тех уголках, где еще возможно подобие душевного уюта.