Невиданные мятежи

Пока газета не выходила, в двух державах, претендующих на звание постиндустриальных, случились непонятные мятежи.

Про наш будут долго сочинять версии, пытаясь прикрыть очевидное невероятное фиговыми листками конспирологии. Но во французском-то что не ясно? Открываем любое СМИ: “Беспорядки начались в пригородах Парижа после того, как 27 июня правоохранители застрелили 17-летнего подростка”.

Все же знают, что французская полиция развлекается, отстреливая людей на улицах (как Николай Второй ворон и кошек).

Вот народ и возмутился à la 1789 год.

На самом деле несчастное дитя по имени Нахель Мерзук оказалось “жертвой полицейского террора” не случайно. В анамнезе 15 уголовных дел. Торговля наркотиками, фальшивые автомобильные номера, хранение краденого. Последний раз он был взят под стражу за несколько дней до рокового инцидента. И естественно, отпущен. А инцидент состоял в том, что бедные угнетенные подростки спасались от полиции на дорогущем спортивном “мерседесе” почему-то с польскими номерами. Теперь приятель погибшего выступает в качестве свидетеля, просвещая Францию биографией нового святого. Чтобы не было стыдно перед США, где уже канонизирован наркодилер Джордж Флойд.

Прочие отдыхающие на пособии воспользовались предлогом, чтобы грабить магазины, поджигать чужие авто и громить всё, что под руку подвернулось. Естественная для этого контингента форма “протеста”. Интересно другое. Получить реальную информацию оказалось очень непросто. В тех англо- и франкоязычных СМИ, где сперва появилась биография Нахеля, ее стали подтирать. Взамен по медиапространству растеклись благостные интервью с приятелями, мамой и бабушкой героя. 1 июля - в разгар погромов - два основных профсоюза полиции, Alliance Police Nationale и Unsa Police, опубликовали призыв к сопротивлению “перед лицом дикарей”. Это тоже потерли. Президент Э. Макрон без суда и следствия объявил преступником полицейского, который был тут же арестован.

И что мы имеем с гуся, какое фуа-гра? Финансово-бюрократическая олигархия, которая контролирует правосудие и СМИ, - против собственной полиции.

То, как наши вписываются в повестку, вроде, логично. Макрон враг, значит, надо поддерживать все, что дестабилизирует его страну. Напали бы на Париж марсиане, был бы тоже “протест” (против тяжелых условий на Марсе). А нам их беды не икнутся. Ну и что, что российское государство планомерно завозит в страну миллионы мигрантов? Ведь наши работают, а не сидят на пособии.

Не будем углубляться в классификацию этих работ, какие нужны, какие бесполезны, а какие вообще вредны, мы этот фарс рецензировали неоднократно (см., например, “Руки прочь от Битцевского леса!”, “Солидарность”, 22.12.21). Лучше открою вам тайну. Раньше - по историческим масштабам совсем недавно - иностранные бедняки тоже приезжали в Париж работать. Много и тяжело. Ж. Сименон и Дж. Оруэлл (см. его книгу “Фунты лиха в Париже и Лондоне”) не дадут соврать.

Зато потомки дешевой рабсилы, глядя на сверстника коренной национальности, который со школы до пенсии околачивает дерриду, стали задаваться вопросом: “Мы тут самые глупые, что ли?”

Неужели кто-то надеется, что в России будет иначе? Что дети работников нашего ЖКХ согласятся так же послушно убирать за креативным Митрофанушкой отходы его жизнедеятельности? Радостно встанут в 6 утра на потомственную трудовую вахту: резать без респиратора бордюрный камень и брить сухую землю триммером?

Проблема не в национальности (хотя данный фактор вносит авантюрное разнообразие в процесс гниения общества), а в политэкономии. И это не блажь конкретного президента, партии или государства, а определяющий признак “постиндустриальности”.

Строй деформирует человеческие отношения таким образом, что “креативные индустрии” важнее производства, “чертово колесо” интереснее, чем положение дел на фронте, а любой бездельник (даже криминальный) ценнее работников. Включая тех, у кого работа состоит в охране этого удивительного порядка.